Квалификация преступления, совершённого участниками организованной группы

Оценивается сложившийся в правоприменительной практике подход относительно признания участников организованной группы соисполнителями вне зависимости от фактически выполняемой ими роли при совершении конкретного преступления. Делается вывод о том, что такой подход не основан на законе, нарушает принцип деления соучастников на виды и не имеет практической целесообразности.

Ключевые слова: соучастие, соучастник, соисполнитель, организованная группа.

Abstract: Prevailing in law enforcement approach regarding recognition of organized group members as co-perpetrators regardless of their actual roles in a particular crime is evaluated. The conclusion is that such approach is not based on the law, violates the principle of division of accomplices on types and has no practical reasonability.

Key Words: accompliceship, accomplice, co-perpetrator, organized group.

Согласно ч. 3 ст. 35 Уголовного кодекса (далее — УК) организованная группа является формой соучастия лиц. Расположение комментируемой нормы в главе 7 УК свидетельствует о том, что содеянное участниками организованной группы регулируется, среди прочего, положениями о соучастии. Как известно, законодатель выделил четыре вида соучастника, руководствуясь функциональной ролью каждого из них [2, с. 4; 11, с. 109−111; 14, с. 28, 29; 15, с. 54]. Отбросив детали, можно сказать, что исполнитель выполняет деяния, предусмотренные Особенной частью УК, организатор — координирует, подстрекатель — вовлекает, пособник — содействует.

Квалифицируя содеянное в соучастии правоприменители помимо указания на статью Особенной части УК дают ссылку на соответствующую часть ст. 33 УК, что позволяет определить характер участия лица в преступлении. Данное правило не распространяется на исполнителей и соисполнителей, причём даже если помимо совершения деяния, указанного в второй части УК, они выполняли организаторскую, подстрекательскую или пособническую роль (ч. 2, 3 ст. 34 УК). При этом важно учесть, что соисполнитель тождественен исполнителю и обладает всеми его признаками. Соответственно соисполнителем может быть только то лицо, которое выполняло деяние, входящее в объективную сторону состава преступления, предусмотренного Особенной частью УК. Тем не менее на сегодняшний день широко распространено признание участников организованных групп соисполнителями вне зависимости от роли, которую они выполняли при совершении конкретного преступления.

Подобная практика сложилась на основании разъяснений Верховного Суда Р Ф.
Так, в абзаце втором п. 19 постановления Пленума Верховного Суда Р Ф от 18.10.2012 № 21 «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» закреплено, что действия всех членов организованной группы, принимавших участие в подготовке или в совершении незаконной рубки лесных насаждений, независимо от их фактической роли следует квалифицировать по ч. 3 ст. 260 УК без ссылки на статью 33 УК. Аналогичную позицию можно найти во многих постановлениях Пленума Верховного Суда Р Ф (постановление от 27.01.1999 № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», постановление от 27.12.2002 № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»; постановление от 09.02.2012 № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» и т. д.).

Исключение на текущий момент составляет постановление Пленума Верховного Суда Р Ф от 27.12.2007 № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате». В п. 23 сказано, что в организованную группу могут входить лица, не обладающие полномочиями по распоряжению, управлению или пользованию вверенным имуществом; ответственность в таком случае они несут согласно ч. 4 ст. 34 УК как организаторы, подстрекатели либо пособники присвоения. Аналогичное разъяснение содержалось в ранее действующем постановлении от 10.02.2000 № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе».

Представляется, что приравнивание всех участников организованной группы и преступного сообщества к соисполнителям по совершаемым такими объединениями преступлениям не позволяет в должной мере оценить степень общественной опасности совершенного отдельным лицом деяния [5, с. 143, 144; 17, с. 32, 33; 18, с. 38]. Как правильно отметил А. Н. Павлухин, «совершение преступления организованной группой лиц еще не предрешает вопроса о том, соисполнительство это или нет» [15. С. 67]. В. Г. Усов писал: «…соучастники преступления, совершённого организованной группой, не выполнявшие объективной стороны данного преступления соисполнителями признаваться не могут. То же самое можно сказать применительно к преступному сообществу» [22, с. 102]. В. В. Питецкий предложил отдельный термин для трансформируемых в соисполнителей участников организованной группы — квазиисполнитель. При этом автор признает «несоответствие фактической роли соучастника (организатора, подстрекателя, пособника) с юридической оценкой его деятельности» [15, с. 20], что некорректно с точки зрения законодательной логики.

Д.А. Безбородов видит причину применяемого подхода в желании наиболее строгими мерами наказать участников преступных организованных формирований. Однако учёный отмечает, что «такая практика не вполне обоснована, поскольку до неимоверных пределов размывает понятие исполнения преступления, что едва ли соответствует основным уголовно-правовым принципам, а обеспечить максимальную жёсткость наказания можно другими средствами» [3, с. 24, 25].

Тем не менее действующий подход получил широкую поддержку в научных кругах [8, с. 35]. Некоторыми авторами он даже воспринимается как аксиома. Так, П. С. Яни в нескольких работах утверждал, что если лица входят в организованную группу, то выделение иных соучастников и упоминание ч. 4 ст. 34 УК в принципе недопустимо [23, с. 24; 24, с. 31].

Н. Бугаевская, А. Головин пишут: «…в связи с более высокой степенью общественной опасности группы участие в организованной группе должно признаваться соисполнительством…» [4, с. 43]. По сути, в основе этого и схожих с ним высказываний лежит тезис о том, что наибольшей степенью общественной опасности среди действий соучастников обладают действия исполнителя. Однако он поддерживается далеко не всеми. М. И. Ковалёв отмечал наивысшую степень участия организатора в достижении преступного результата [19, с. 258]. Г. Л. Кригер и А. В. Ушаков отмечают равенство исполнителя и организатора в этом вопросе [13, с. 384; 20, с. 279]. В любом случае достаточно сослаться на уголовный закон, где выделение какой-либо роли на фоне других отсутствует. Не может служить аргументом «за» и формулировка ч. 1 ст. 33 УК, где организатор, подстрекатель и пособник упоминается наряду с исполнителем. Такая конструкция явилась скорее следствием восприятия акцессорной модели соучастия. Более того, авторы, занимавшиеся изучением судебной практики с позиции сопоставления размера наказания, назначаемого соучастникам, отмечают, что в подавляющем большинстве случаев строже всех наказывается организатор [1, с. 159; 9, с. 20, 21].

В качестве аргумента в поддержку применяемой модели её сторонники указывают также на специфику организованной группы. Якобы признание всех членов соисполнителями обусловлено тем, что внутри формирования действует чёткое распределение обязанностей по принципу специализации [7, с. 34; 18, с. 38; 21, с. 432–434]. Иными словами, «дело поставлено на поток», что обеспечивает успешную реализацию преступного умысла. Подобное утверждение, конечно, не беспочвенно, более того, вероятно справедливо в подавляющем большинстве случаев. Но принципиально то, что не во всех.

Например, организованная группа специализируется на разбойных нападениях. Один участник отвечает за запугивание, второй применяет насилие, если угроза не подействовала, третий осуществляет хищение. Однако не исключено совершение таким формированием и других преступлений. Предположим, его членами планируется вымогательство. Участники распределяют роли и реализуют задуманное. При привлечении к ответственности им, естественно, будет вменяться п. «а» ч. 3 ст. 163 УК. Только приведённый выше довод об устоявшейся специализации уже не работает. Содеянное в смоделированном примере, по сути, соответствует признакам группы лиц по предварительному сговору. Однако в отношении лица, осуществившего согласно данному заранее обещанию, например, передачу полученного в результате вымогательства имущества, Пленум Верховного Суда РФ даёт разъяснения о квалификации его действий, как пособничества, только при отсутствии признаков участия в составе организованной группы (п. 14 постановления от 17.12.2015 № 56 «О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации)»).

В нашем примере соответственно лицо быть признано пособником не может, но разницы при этом с групповым совершением по предварительному сговору, по факту, нет. Схожее замечание высказывалось Л.К. Кругликовым применительно к коррупционным преступлениям [12, с. 79].

Признание участников организованной группы соисполнителями нарушает также положение о невозможности привлечения к ответственности субъектов, не обладающих специальными признаками, по составу, где они предусмотрены. Тем не менее Пленум Верховного Суда Р Ф дал разъяснение о том, что при легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества (ст. 174.1 УК), необязательно, чтобы все члены организованной группы участвовали в совершении преступления, в результате которого они приобретены. Содеянное в любом случае следует квалифицировать по п. «а» ч. 4 ст. 174.1 УК (п. 15 постановления от 07.07.2015 № 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем»). Аналогичное разъяснение, изменившее действующую до этого практику, появилось в п. 16 Постановления по делам о коррупционных преступлениях.

Для того чтобы узаконить изложенный подход В. Н. Винокуров предлагает дополнить ч. 4 ст. 34 УК формулировкой «за исключением случаев, когда неспециальный субъект является членом организованной группы или в составе иной группы выполняет хотя бы частично объективную сторону преступления и, следовательно, является исполнителем» [6, с. 109]. Справедливости ради отметим, что данная формулировка была предложена ещё в 1998 г. А. Кладковым [10, с. 26]. Однако представляется, что действия лиц, не участвовавших в преступлении, явившихся источником полученных денежных средств, должны привлекаться к ответственности по ст. 174 УК, однако также по признаку «совершённое организованной группой». Конечно, при условии, что их действия подпадают под объективную сторону данного состава. Если же роль соучастника заключается в организации преступления, подстрекательстве к нему или пособничестве, то применению подлежит ст. 174.1 УК со ссылкой на ст. 33 УК.

Обсудим подробнее все аспекты квалификации, взяв за основу реальные примеры из судебной практики.

Х.Г.Н. приговором Ростовского областного суда от 19.11.2013 № 12−1005 признана виновной по ч. 1 ст. 209, п. п. «а», «з» ч. 2 ст. 105, ч. 3 ст. 30, п. п. «а», «е», «з» ч. 2 ст. 105 УК, ч. 3 ст. 222 УК. Установлено, что на протяжении всего периода существования и деятельности банды Х.Г.Н. осуществляла постоянное руководство указанной группой, финансировала ее деятельность, а также принимала активное участие в подготовке и планировании совершения преступлений участниками группы. При этом непосредственного участия в убийстве граждан и приобретении оружия Х.Г.Н. не принимала. Ее действия носили исключительно организаторский характер.
Тем не менее она был привлечена к уголовной ответственности как соисполнитель убийства.

М.С.В. и Х.И.В., входящие в состав банды (первый в качестве руководителя, второй — участника), среди прочего были признаны соисполнителями и обвинены в причинении тяжкого вреда здоровью И.Р.Р. при совершении покушения на убийство М.Р.Р. (Приговор Пензенского областного суда от 04.07.2014 по делу № 2−2/2014(2−9/2013;) // СПС «КонсультантПлюс».).

Обоим подсудимым по п. «а» ч. 3 ст. 111 УК было назначено наказание в виде 8 лет лишения свободы. Тем не менее М.С.В. являлся не соисполнителем данного преступления, а организатором. Он распределил роли участников (Х.И.В. и другое лицо) по подготовке к убийству, поручив им взорвать машину М.Р.Р., где впоследствии оказался и И.Р.Р.

Итак, Х.Г.Н. и М.С.В. подлежат привлечению к ответственности по ч. 1 ст. 209 УК в качестве исполнителей за создание устойчивой вооружённой группы и руководство ею. Тем самым даётся правовая оценка их действиям, связанным с формированием преступной группировки, существование которой само по себе представляет повышенную опасность для общества.

Абсолютно верно подмечается, что член организованной группы «осознает свою принадлежность к подобной структуре, которая из-за устойчивости и стабильности создает для его участников впечатление защищенности и стабильности в рамках подобного группового образования, подчиненности их единым целям данного образования, высокой концентрации и направленности на достижение конечного результата» [18, с. 38].

Далее мы имеем факт совершения конкретного преступления участниками организованной группы. В приведённых выше примерах руководители банд действий, направленных на непосредственное лишение жизни потерпевших, не совершали (ударов не наносили, взрывных устройств не активировали). Иными словами, в их действиях отсутствуют признаки совершения деяния, предусмотренного статьёй Особенной части УК. Последнее, в свою очередь, — неотъемлемое условие для признания соучастника исполнителем.

Какой может быть альтернатива?

Описание содеянного содержится в ч. 3 ст. 33 УК — обвиняемые организовали совершение преступления. Следуя нормам уголовного закона, для действий, например, Х.Г.Н. мы получим следующую квалификацию (опустим для удобства дополнительные квалифицирующие признаки из примера): ч. 3 ст. 33, п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК. Отметим, что подобная правовая оценка даже больше (нежели ныне применяемая) соответствует сложившейся в судебной практике традиции, согласно которой наказание организаторам назначается, как правило, в большем размере по сравнению с исполнителями. Но признание организаторов соисполнителями — это лишь частный случай. Поэтому сконцентрируемся на универсальном аргументе.

В уголовном законе отсутствуют какие-либо арифметические правила назначения наказаний соучастникам. Согласно ч. 1 ст. 34 УК их ответственность определяется характером и степенью фактического участия каждого в совершении преступления. Данное положение воспроизводится также в ст. 67 УК, где помимо этого написано о необходимости учёта значения участия для достижения цели преступления, его влияние на характер и размер причиненного или возможного вреда. Таким образом, законом не установлено какой-либо иерархии соучастников, что делало бы необходимым принимать во внимание размер наказания назначенного одному из них. В таком случае следует признать отсутствие практической значимости признания всех членов организованной группы соисполнителями совершаемых ими преступлений.

Итак, признание участников организованной группы соисполнителями вне зависимости от роли, которую они фактически выполняли при совершении конкретного преступления, не основано на законе и нарушает принцип деления соучастников на виды. Уголовный закон содержит достаточно инструментов для учёта повышенной общественной опасности деяний, совершаемых организованной группой. Во-первых, совершение преступления в её составе предусмотрено многими статьями УК в качестве квалифицирующего признака. Во-вторых, указанное обстоятельство закреплено в качестве отягчающего в п. «в» ч. 1 ст. 63 УК. В-третьих, в ряде случаев установлена самостоятельная ответственность за сам факт участия в деятельности организованной группы. Более того, не было обнаружено никаких преимуществ и практической целесообразности в действующем подходе.

В связи с вышеизложенным представляется правильным устанавливать роль каждого члена организованной группы в конкретном совершённом преступлении и, если лицо выполняло организаторскую, подстрекательскую или пособническую функцию, давать ссылку на соответствующую часть ст. 33 УК.

Источники:

Арутюнов А.А. Соучастие в преступлении. – М.: Статут, 2013. – 408 с.
Безбородов Д.А. Виды соучастников преступления: Лекция. – Тюмень: Тюменский юридический институт МВД РФ, 2001. – 33 с.
Безбородов Д.А. Виды соучастников преступления: учебное пособие / Д.А. Безбородов. – СПб.: Санкт-Петербургский юридический институт (филиал) Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, 2013. – 64 с.
Бугаевская Н., Головин А. Проблемные аспекты квалификации взяточничества // Уголовное право. – 2013. – № 5. – С. 41–43.
Бурчак Ф.Г. Соучастие: социальные, криминологические и правовые проблемы. –Киев: Вища школа, 1986. – 208 с.
Винокуров В.Н. Квалификация преступлений, совершенных в соучастии специальным субъектом // Современное право. – 2015. – № 8. – С. 108–111.
Гарбатович Д.А. Руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации как условие эффективности уголовно-правовых норм (на примере квалификации преступления, совершенного организованной группой) // Российский судья. – 2015. – № 3. –С. 32–34.
Иванов Н. Группа и ее интерпретация в решениях Верховного Суда РФ // Уголовное право. – 2014. – № 1. – С. 32–36.
Качалов В.В. Организатор преступления в уголовном праве России: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 2004. – 23 с.
Кладков А. Квалификация преступлений, совершенных в соучастии // Законность. –1998. – № 8. – С. 26–28.
Ковалёв М.И. Соучастие в преступлении. – Екатеринбург: Издательство УРГЮА, 1999.
Кругликов Л. К проекту Постановления о коррупционных преступлениях: вопросы структуры и содержания // Уголовное право. – 2013. – № 5. – С. 78–79.
Курс российского уголовного права. Общая часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. – М.: Спарк, 2001. – 767 с.
Макарова Т.Г. Виды соучастников в уголовном праве. – СПб.: ИПП (Санкт-Петербург, 2004.
Павлухин А.Н. Виды и ответственность соучастников преступления: монография / А.Н. Павлухин, Р.С. Рыжков, Н.Д. Эриашвили; под ред. А.Н. Павлухина. – М. ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2007. – 142 с.
Питецкий В.В. Виды исполнителя преступления // Российская юстиция. – 2009. – № 5. – С. 19–22.
Сабитов Т. Принцип полноты квалификации преступлений // Уголовное право. – – № 1. – С. 32–33.
Сироткин И. Ответственность участников организованных групп и преступных организаций // Законность. – 2007. – № 10. С. 37–39.
Уголовное право. Общая часть: Учебник для вузов / Отв. ред. И.Я. Козаченко и З.А. Незнамова. – М.: Норма, Инфра-М, 1999. – 516 с.
Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Отв. ред. Б.В. Здравомыслов. – М.: Юристь, 1996. 479 с.
Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник для вузов / Н.Н. Белокобыльский, Г.И. Богуш, Г.Н. Борзенков и др.; под ред. В.С. Комиссарова, Н.Е. Крыловой, И.М. Тяжковой. – М.: Статут, 2012. – 879 с.
Усов В.Г. Понятие и ответственность исполнителя преступления. Дис. … канд. юрид. наук. –М., 2006. – 231 с.
Яни П.С. Получение взятки в составе организованной группы: квалификация действий лица, не являющегося должностным // Законность. – 2012. – № 1. – С. 22–26.
Яни П.С. Разъяснения Пленума о квалификации взяточничества: стадии, соучастие, множественность // Законность. – 2013. – № 4. – С. 28–32.